"Меметические войны в социальных сетях как стратегические коммуникации и проявление "генетических" законов" - третья часть нашего цикла статей об информационных войнах. Ученые Томского госуниверситета изучают эти процессы и особенности каждого поколения информационных войн. Недавно на эту тему в вузе стали проводиться семинары для всех желающих разобраться, что представляет собой информационная война, а значит, в конечном счете, найти для себя способ не поддаться на провокации. Подробности рассказывает заведующая кафедрой социальных коммуникаций факультета психологии ТГУ Ирина Кужелева-Саган.

Однажды американский военный советник Роза Брукс горько пошутила, что а аду есть особое место, зарезервированное для человека, который первым навязал Министерству обороны США понятие «стратегические коммуникации». Она, вероятно, хотела подчеркнуть этим многозначность этого понятия и его очень запутанную этимологию. Придя из бизнес-лексикона и став частью лексикона военно-политического, оно приобретало все большую негативную коннотацию.

С определенного времени и российские эксперты начали работать с феноменом и особенностями стратегических коммуникаций.

Сегодня стратегические коммуникации пронизывают буквально все сферы жизни общества, включая социальные сети. Это произошло благодаря особым свойствам соцсетей, возникшим в ходе их эволюции. Это интегрирование межличностных и массовых коммуникаций. Агрегация и систематизация больших данных. Нивелирование роли традиционных СМИ как посредников между коммуникаторами и их целевыми аудиториями. Возможность создавать ложную онлайновую идентификацию и скрывать истинную.

Наша кафедра уже более 10 лет занимается исследованием феномена социальных сетей и различных эффектов, связанных с ними — в таких сетевых кластерах, как молодежь, поколение Y и Z, и цифровые диаспоры мигрантов из Центральной Азии. Уже с самого начала нашего исследования, среди прочего, нами была выявлена такая проблема, как становление соцсетей пространством трансформации повседневных коммуникаций в стратегические при неочевидности этого процесса для самих пользователей. Здесь мышлю параллельно с американским теоретиком медиа и известным колумнистом Дугласом Рашкофф. В 2013 году он демонстративно покинул Facebook (деятельность этой соцсети признана экстремистской и запрещена на территории РФ), с призывом к его пользователям задуматься над тем, для чего в действительности существует эта глобальная якобы социальная сеть, — рассказала Ирина Кужелева-Саган.

Проблема захвата стратегическими коммуникациями социальных сетей встала настолько остро в мире, что одна из структур НАТО — Европейский центр по изучению вопросов безопасности имени Маршалла. Этому был посвящен отдельный выпуск журнала Concordiam.

Нам кажется, что наивность присуща в равной степени и российским пользователям. Именно в расчете на нее в последние годы разрабатываются новые техники управления активностью пользователей. Наиболее эффективные из них — меметические войны, основывающиеся на тех или иных мемах. Главная особенность мемов — благодаря своей психологической привлекательности они легко могут переходить из одного мозга в другой, — отметила Ирина Кужелева-Саган.

По мнению ряда экспертов, мемы становятся разновидностью сетевых войн, и над их созданием работают специалисты самых разных сфер и боты, с учетом ключевых в данное время тем.

«Тот, кто управляет трендом, будет управлять и нарративом. А именно нарратив в итоге управляет волей людей», — это цитата военного эксперта Джерреда Прайера.

Вот один из ярких примеров нарративов в мемах. Безобидно, на первый взгляд? Абсолютно. Но любые призывы распространить такие посты, участвовать в таком челлендже, уже говорят о том, что вами кто-то пытается управлять. Не просто так. Вы даже представить себе не можете, с какой целью.

Изучая этот челлендж, мы увидели, что лишь немногие пользователи отмечали его странность — в том числе, текст, похожий на кальку с английского, и отказывались копировать такой пост на своих страницах. А подавляющее большинство комментариев имели позитивный характер и свидетельствовали о том, что их авторы приняли челлендж за чистую монету — поверив, что целью послания было действительно укрепление «хорошей дружбы» через совместные воспоминания о первом знакомстве, — привела подробности Ирина Кужелева-Саган.

Очень многие пользователи описывали ситуацию первой встречи достаточно детально. При этом люди настолько увлекались, что порой сообщали о себе и других информацию, которой никогда бы не поделились в других обстоятельствах. Например, как вариант — «вспоминаю Чечню», «…Северную Осетию», «… «Донбасс», «…Сирию», «…наш батальон», «…»нашу с тобой службы и то, как мы с тобой воевали». Ведь челлендж был построен таким образом, что возникали перекрестные комментарии. А жизнь показывает — никто не расскажет о тебе столько, сколько расскажут другие.

Подключив к анализу таких данных ИИ, можно получить огромное количество довольно четких психологических, профессиональных и культурных профилей реальных людей. По ним можно проследить, где родился, учился, работал, путешествовал, воевал человек, с кем и когда привык общаться, узнать состав его семьи, образ его жизни, уровень его достатка, степень лояльности к работодателям, его истинные политические убеждения и ценности и так далее. Бесценная информация для многих компаний, госструктур и спецслужб, включая иностранные — особенно в ситуации назревания и проявления больших военных конфликтов. Воспользоваться такой информацией могут и частные лица, включая мошенников, со ссылкой на общих друзей.

Возможно, кому-то такие рассуждения относительно нарратива «хлебная встреча» покажутся слишком надуманными. Однако если опираться на критерии стратегических коммуникаций и мемов, о которых говорилось выше, сомнений не остается. Этот нарратив может иметь полное отношение к меметической войне еще и потому, что отвечает ее целям — контролю над диалогом и психологическим пространством, а также сбору информации «снизу», — подчеркнула Ирина Кужелева-Саган.